Ошибка «2012». Игра нипочём - Страница 61

Краев мимолётно вспомнил старинную пренебрежительную шутку, дескать, на Кавказе что ни мужчина, то «князь», но лишь мимолётно: слова Рубена почему-то вызывали нерушимое желание верить услышанному.

– Поэтому не удивляйся, узнав, что мой дед, умирая, завещал мне вот это… – Рубен вытащил свёрток, бережно раскрыл на столе. – То, что хранили мои предки в течение веков и веков.

Краев рывком сел. На выцветшей, истёртой многоцветной материи лежало нечто, напоминавшее гильзу. Причудливо деформированную, от патрона под крупнокалиберный пулемёт. На гильзе имелась тонкая прорезь, а кругом – мельчайшие треугольные письмена, они шли, закручиваясь в сложный узор, показавшийся Краеву странно знакомым. Казалось, писали спицей, надавливая на мягкое тесто.

– Смотри…

Рубен прикрыл руками гильзу от света, и Краев понял, что она светилась сама. Едва заметно, но не зеленоватым послесвечением старого будильника, а… как далёкая радуга в туче после проливного дождя…

– Ух ты, вещь! – восхитился он и взглянул на Рубена. – И шо це таке?

Он уже примерно понял, «шо це таке», но хотел услышать подтверждение непосредственно от Рубена.

– Ты всё понял правильно, сирели, – буднично кивнул тот. – Давно позабыты мелодии Жизни и Смерти, да и Флейты Неба, собственно, нет, но её части ещё хранят свои магические свойства. Если подуть в свисток, тебя услышит удача. И, очень даже может быть, придёт к тебе… Бери, Олег, он теперь твой.

– Погоди. – Краеву до смерти хотелось взять свисток в руки, погладить его, примериться и осторожно подуть, но что-то мешало. – Послушай, Рубен… Я серьёзно, это ж не шутки… Сам говоришь, предки… века и века… а я кто?

Рубен улыбнулся. Какой-то тысячелетней улыбкой, грустно и понимающе.

– Ты же знаешь, – сказал он, – столь могущественные предметы приходят к нам и уходят по собственной воле, но никак не по нашей. Если мне захотелось тебе его передать, значит, это он сам мне подсказал. Может, ты ему нужней, а может, просто достойней. Бери.

– А сам-то ты? Без удачи? – вырвалось у Краева. – Очень нравится работать маляром?

Рубен опять улыбнулся. На сей раз как-то очень по-детски.

– Нет, не нравится. Но по сравнению с тем, что могло постигнуть меня… и в особенности Тамару и Мишу… К тому же ты просто не знаешь, что там написано. – Он кивнул на свисток. – Это урартская клинопись, сделана уже после того, как Флейты не стало. Примерный перевод таков… – Рубен прикрыл глаза, в речи прорезался армянский акцент: – «Здесь покоряющая длань и мудрость Сардури: „Сапожник, хоть и пребывая на троне, всегда без сапог“».

– Как-как? – Краев сразу вспомнил Панафидина. – Сапожник без сапог, говоришь?

– Это не я сказал, это изрёк мой предок, мудрейший Сардури, – пожал плечами Рубен. – А уж он-то знал, что говорил, ибо был Посвящённый в Истину. Маг ничего не может сделать для себя, если он истинно маг… Конечно, есть исключения, но они подтверждают правило… А теперь… – он помолчал, вздохнул, – попрощаемся, сирели. Проводить тебя не смогу, работаю в ночь – там «Лексус» подогнали, кто-то бедолагу всего неприличными словами исцарапал, хозяин в истерике…

И снова рука Рубена показалась Краеву неправдоподобно тяжёлой, а пожатие – неправдоподобно крепким…

Варенцова. Ретроспектива 3

– Значит, так, – сказал Оксане Олег. – В общем, мы с Глебом решили, что Шурка поедет в Питер со мной. От греха подальше. Пока мы с Ахъядом как-нибудь не поладим.

– Решили, – усмехнулась Оксана. – Спасибо, что хоть в известность поставил.

Сегодня им в составе тридцати героев родина вручала свои награды. Несомненно заслуженные, но происходившее здорово напоминало наказание невиновных и награждение непричастных. Любят у нас прикрывать подвигом дыры, происходящие от деятельности раздолбаев, а то и откровенных иуд… Причём все всё прекрасно понимали – и Олег, и Оксана, и прочие награждённые. А потому настроение было не особенно радостное. Герои России посидели в гостинице «Пекин» за рюмкой чаю, поговорили ни о чём, да и отправились пешочком домой.

– Я смотрю, во всех странах одно и то же, – хмуро проговорила Оксана.

Олег молча кивнул. В Америке государство уже расписалось, что не может защитить человека от мафии. Выступи на суде, и потом будешь всю жизнь прятаться. Новая биография, документы, даже внешность… И не дай Бог позвонить старому другу, на войне как на войне, тут же киллера подошлют.

Но у них система защиты свидетелей хоть по сути и жуткая, и ублюдочная, тем не менее существует. И работает. И спасает людей. А у нас?

А у нас – бандит, убийца, государственный преступник посягает на представителя власти, обещает жестоко отомстить за обиды и прилюдно даёт клятву на клинке. И у государства нет ни сил, ни желания, чтобы дать ему укорот.

– Ахъяд же за кордон вроде свалил, – сказала Оксана. – Чуть ли не в Саудовскую Аравию.

– Ага, а теперь, после амнистии, наверняка вернулся.

– Господи. – Оксана сжала кулаки. – Они бы Чикатило ещё амнистировали. Он же против Ахъяда в самом деле ангел небесный!

– Вот именно, – сплюнул сквозь зубы Олег. – Есть при нашей шкуре Фемиде деятель один. По фамилии Клюев. Ба-альшой специалист чёрных кобелей добела отмывать… Особенно тех, из нефтяного лобби. Они там в Минюсте все по этому профилю мастера, начиная с самого верха. Я тебе по секрету скажу: так вывернул дело, что Глебка перед Ахъядом почти извиняться ещё должен. Не хило?

Оксана угрюмо задумалась. Потом спросила:

– Альтернативные варианты просчитывали?