Ошибка «2012». Игра нипочём - Страница 27

– Будем заходить, – велел подполковник. – Готовьте группу, лично поведу. Не впервой…

Тем временем подследственный Нигматуллин, безошибочно угадав в Варенцовой самого главного начальника, проникновенно говорил:

– Ну поимейте же снисхождение, мадам начальник, отпустите домой по подписке. Ну куда я денусь с этой вашей подводной лодки. Я просто старый больной кандидат герпетолог из воспетого ещё Лермонтовым Пятигорска. Кобра меня кусала три раза, габонская гадюка – четыре, песчаная эфа – пять. А как меня кусала гюрза! О, если бы вы только знали, как меня кусала гюрза! Это произошло в горах, вдали от людей, на высоте двух вёрст над уровнем моря. Из носу у меня пошла кровь, из глаз у меня пошла кровь, и вообще из откуда не надо у меня пошла кровь. Но я не растерялся, я развел костер, поставил чайник, высыпал туда пачку чаю и пил, пил, пил, пил. И лишь одна мысль в больной голове: чтобы не образовался тромб в сердце. В моем старом больном, бешено бьющемся сердце…

Тем временем приготовления закончились и группа пошла внутрь – подполковник, трое бравых омоновцев и Нигматуллин. Причём он, как положено штрафнику, двинулся первым – искупать кровью. Варенцова тоже пошла, прихватив на всякий случай электронную дубинку. Поднялись на крылечко, открыли дверь и внутренне ахнули – ну и ну… Дом у доктора Чартоева был действительно как крепость. Мало того что за высоким забором, не говоря уже о собаках, так ещё и со специальным тамбуром, представлявшим собой, представьте, террариум. С особым подогревом, бассейном, искусно оборудованными укрытиями…

– Эй, мадам начальник, крутите головой, – услышала Оксана голос Нигматуллина. – И смотрите под ноги. Тут масса интересного. Видите, какая красотуля… – Он уже упаковывал в мешок недовольную коричневую гадину. – А зовут ее гая. Да, Клеопатра была женщина со вкусом… – Тут он глянул в угол и закричал: – Эй, граждане начальники, осторожней! Сейчас брызнет!

Он знал, о чём говорил. Двое омоновцев, зафиксировавших прикладами кобру к полу, дружно выругались и отшатнулись, гая тем не менее густо окатила их… нет, не ядом, а испражнениями.

– Вот, мадам начальник, извольте видеть прозу жизни, – с ухмылкой прокомментировал Нигматуллин. – Посмотреть, кобра – благороднейшая змея, а если глянуть в корень – простой засранец уж. Те тоже в случае опасности не задумываются… Осторожнее, не подходите вон к той красавице в углу. Очень даже может брызнуть… и, поверьте, не дерьмом…

Так они и продвигались потихоньку вперёд. Террариум у доктора Чартоева был основательный, не менее чем на пару дюжин персон, и теперь это всё ползало где хотело. Наконец поднялись на второй этаж, вошли в личные апартаменты хозяина… Здесь явно что-то искали – царил жуткий бардак, а посередине красовался сам доктор Чартоев. Практически голый, окровавленный, с переломанными костями. Вначале его пытали, причём с явным знанием дела, а потом убили, да не из пистолета в висок, – раздавив грудную клетку, словно на червяка наступили.

– Вот тебе и змеи. Не помогли. – Нигматуллин вздохнул, повернулся к Варенцовой. – Мадам начальник, нужно принимать меры. Чистить дом, изолировать двор. А то расползутся. И не дай Бог размножатся. Египетская кобра, к примеру, без претензий – кушает и жаб, и лягушек, и мышей. И летом очень активна. А в античные времена ее укус использовался для казни осуждённых к смерти. Я надеюсь, достаточно доступно излагаю?

– Вполне, – кивнула Варенцова и поманила пальцем подполковника. – Выставляйте оцепление вдоль забора. Чтобы чартоевские любимцы не разбежались…

Однако, честно говоря, змеи её интересовали постольку поскольку. Главное – доктор Чартоев, точнее, обстоятельства его смерти. Кто и как прошёл сквозь двор с собаками, разбил обиталище кобр и учинил хозяину допрос с пристрастием, причем в жесточайшем цейтноте? Чем убили охранников в служебной машине? Почему у потерпевшего на ногах лишь один ботинок – левый, а правый бесхозно валяется в углу, и куда делся из него шнурок? И что за кутерьма с законами физики встретила её во дворе?..

И вот тут, озираясь в окровавленной комнате, Варенцова заметила на высоченном шкафу пушистый ярко-рыжий комочек.

Она указала на него Нигматуллину:

– Сожрут?

– Обязательно, – кивнул герпетолог. – Змеи отличные верхолазы. И без церемоний. Им главное, чтобы была голова. Головы нет, с какой стороны заглатывать?..

– Перебьются! – разозлилась Варенцова, придвинула стол и с лёгкостью забралась наверх. – Киса, киса, иди-ка сюда…

Суровые омоновцы, отважный подполковник и даже штрафник Нигматуллин забыли про змей и дружно уставились на Варенцову, так по-женски занявшуюся обречённым зверьком. А котёнок посмотрел ей в глаза, перестал испуганно шипеть и вдруг доверчиво пошёл – огненным хвостатым подарком прямо в руки.

– Ах ты маленький, – умилилась Варенцова и спрыгнула на пол. – Не отдам я тебя никаким змеям… – Устроила котёнка за пазухой и направилась к выходу. – Товарищ подполковник, по окончании жду доклада.

Прошла через двойной кордон, открыла дверь машины.

– Рыжий, товарищ подполковник, это хорошо, к деньгам, – одобрил прапорщик-водитель.

Уставший бояться котёнок уже пригрелся и мирно спал.

Варенцова осторожно погладила пальцем беленький носик, передала «пассажира» прапорщику и только собралась присесть сама, как увидела снаружи знакомое лицо. Симпатичное, мужественное, на редкость решительное. И очень расстроенное. У машины стоял её бывший подчинённый, когда-то капитан, экс-старший опер Толя Воробьёв. Некогда уволенный из родного ведомства со страшным скандалом – по служебному несоответствию. Собственно, дело могло кончиться для него существенно хуже, но не кончилось – молитвами Варенцовой. Благодарный Толя назвал новорождённую дочурку Оксаной и пропал с горизонта, но не по жизни, – подался в охранный бизнес. И вот надо же, тесен мир, встретились.